Я решил выяснить, что мои соседи сверху закапывают каждый вечер на ближайшем пустыре.

Выждал, пока семейство покинет место захоронения чего бы там ни было, и подошел ближе.

Земля была практически железобетонной из-за количества густых колючек, росших здесь в изобилии. Однако, мои соседи слишком желали что-то закопать и не жалели на это сил.

Место их раскопок и обнаружил практически сразу. Горка земли высилась чернеющим холмиком, а сверху нее что-то белело. При более близком рассмотрении стало понятно, что это обычный лист бумаги с начерченными то ли рунами, то ли какими-то загадочными знаками.

Что же там такое могло быть?

По спине шли мурашки, но я глубоко вздохнул: в мистику я не верю, так что максимум, что я там обнаружу - мертвую тушку. Пригнувшись, я начал разрывать землю руками.

Должно быть выглядел я странно, но любопытство пересиливало. Земля мягкая, рыхлая, а ямка совсем не глубокая.

Раскопав ее, я замер. Прямо под насыпью лежала человеческая кисть. В горле замер крик и я никак не мог совладать с собой.

Холодной волной накатила мысль о том, что прямо надо мной тихая добрая семейка кого-то расчленила. Но произошедшее затем заставило мой разум еще больше пошатнуться.

Пальцы кисти дернулись. Сначала указательный палец отбил небольшую дробь, затем вся пятерня принялась содрогаться. В состоянии шока я мгновенно сдвинул холмик земли сверху чьей-то кисти и с силой, одним движением, вкопал лист бумаги с рунами поверх.

Затем я побежал. Не оглядываясь и пытаясь вспомнить хотя бы одну молитву. Но кроме отче наша ничего в голову не приходило.

Я не смотрел назад, но мне казалось, что нечто ужасное гонится за мной. Забежав в подъезд, а затем в свою квартиру, я заперся на все замки и только тогда позволил себе расслабиться.

Меня била мелкая дрожь от пережитого страха. Всю ночь я просидел в ожидании стука в дверь, но ничего не было.

Наверху тоже все было спокойно. Ближе к утру я впал в забытье, а проснулся от яркого солнечного света, бьющего прямо в лицо.

Было одиннадцать часов дня и ночные приключения уже не казались такими страшными. Я решил действовать не спеша: сходил в душ, поел, затем оделся и вышел из дома.

В участке я долго ждал другого участкового в замен Макеева, а когда он пришёл, то изложил все как есть. Лейтенант Зубенко заявление принял, пообещав разобраться, но было видно, что он не поверил мне.

Домой я возвращался, полный решимости. Конечно, сразу наведал место захоронения кисти, однако, кроме раскопанной ямки ничего там не обнаружил.

Дневной свет придавал уверенности, но на всякий случай я взял небольшой нож и спрятал его в карман. Вряд ли он мне пригодится, но с ним мне спокойнее.

Дверь открыла Елена. Она выглядела усталой, с темными кругами под глазами. Волосы взъерошены, вид неопрятный.

– Елена. С вами все в порядке? – в моем вопросе сквозила действительно забота. Ну не выглядела Елена как убийца и похититель. Дело было скорее в ее муже.

– Что-то случилось? Вам мешал шум? – быстро спросила женщина.

– Нет, но мне показалось…

Елена явно торопилась

– Простите, если вопросов нет, то я пойду, – мне показалось или в ее голосе прозвучала скрытая мольба?

– Вам точно не нужна помощь? – попробовал я закинуть удочку еще раз.

– Нет-нет, все хорошо. Это мама шумела, она уже уехала. Больше не побеспокоит вас.

После этих слов Елена захлопнула дверь перед моим носом, но я точно уже знал, что она врёт. Возле порога я успел заметить пару ярких чемоданов, даже не распакованных. Именно с такими чемоданами приезжала тёща.

Заперевшись дома, я начал искать хоть какую-либо информацию в социальных сетях. Что-то должно быть. Вконтакте, Одноклассники. Люди их возраста должны были оставить информационный след.

Через десять минут поисков я обнаружил заброшенную страницу Елены. На аватарке она - красивая, цветущая, с двумя маленькими детьми. Вот только мужчина возле нее был совсем не Владимир.

Возможно, это был Михаил - настоящий отец девочек, имя которого значилось в школьной документации. Меня привлек комментарий, оставленный под одной из семейных фотографий.

Коммент состоял из странных символов, один из которых показался мне знакомым. Такой же символ, кажется, был нарисован на листе бумаге, который покрывал закопанную руку.

Я перешел на страницу и обнаружил, что комментарий оставил таинственный незнакомец без опознавательных знаков и фотографий, однако, его профиль полнился загадочными математическими символами и описаниями мистических событий, вроде экспериментов по оживлению мертвецов. На одной из картинок обнаружил надпись: “Сообщество эзенет”

Во время изучения аккаунта, мой телефон зазвонил. Александр взволнованным голосом сообщил, что девочки сегодня пришли в школу в ужасном состоянии.

Их лица были исполосованы красными отметинами, словно на них накинулось безумное животное. Сами они отрицают любое насилие, так что сейчас с ними сидит школьный психолог Нина Михайловна и она собирается проводить их домой.

– Пусть вызывают полицию и та их сопровождает. Что-то тут не чисто, – сказал я и покачал головой.

Ситуация принимала опасный оборот.

Я перезвонил еще раз в участок и мне сообщили, что Зубенко уже выдвинулся по адресу для проверки.

Отлично. Полчаса томительного ожидания, наконец, заметил нового участкового.

– Я пойду с вами! – решительно заявил, стараясь сделать голос твердым. – В квартире наверху творится что-то нехорошее. Поверьте мне.

Зубенко окинул меня недоверчивым взглядом, и, судя по лицу, хотел было возразить, как тут из-за угла показались девочки, сопровождаемые школьным психологом.

– Вы Нина Михайловна? – обратился я к ней. – Мне Александр звонил.

– Да-да, к сожалению, сопроводителей не нашлось, а девочки просились домой, поэтому я решила уж на месте разобраться. Ведь такое часто бывает - подрались где-то на улице, а мама и не в курсе, – всплеснула женщина руками. Я заметил аккуратный маникюр и золотое кольцо, украшавшее безымянный палец.

Всей кагалой мы поднялись наверх. Я следовал в самом конце, а старшая - Соня - бросала на меня подозрительные взгляды.

– Никого дома все равно нет, – сказала она наконец, и достала ключ от двери.

– Заодно и посмотрим, как вы живете и нет ли у вас опасных зверей! – обрадовался я. Если Елены и Владимира дома нет, так будет еще проще. Скрыть следы похищения и расчленения дети не смогут.

Через минуту мы все зашли в коридор и мне сразу бросилось в глаза отсутствие чемоданов тещи. Хотя в коридоре висело красное пальто, но я не был уверен, что это принадлежало женщине. Для Елены, а тем более для ее дочерей, оно было явно велико.

Нина Михайловна сразу пошла с девочками в ванну и на кухню, чтобы осмотреть повторно раны и налить воды. Мы же с Зубенко последовали в комнату. С осторожностью я заглянул в первую комнату, будучи уверенным увидеть там, как минимум, пятна крови.

Комната выглядела странно, но ничего страшного. Несколько тряпок лежали в углу комнаты, словно на них спало животное. Обои по низу в некоторых местах содраны и поцарапаны.

– Так какие у вас претензии к этой квартире, напомните, – задумчиво спросил Зубенко, осматривая кучу тряпья.

– Я слышал сдавленные стоны и мычания. А когда проследил за семейством до пустыря, то обнаружил человеческую кисть.

– Так что же вы сразу меня туда не отвели? – удивился лейтенант.

– По утру я был там, но ничего не нашел.

– Есть же криминалисты и прочие эксперты. Если там место преступления, то нужно расследовать, – покачал головой Зубенко.

В какой-то момент я представил как объясняю экспертам про живую руку и уже ко мне выезжает бригада экспертов. Внутренне съежился. Даже пришла мысль о том, что может быть это я сошел с ума? Но потом вспомнил, как читал о том, что если псих предполагает, что он псих, значит, он уже не псих.

Тем временем я приоткрыл дверь во вторую комнату - здесь картина еще печальнее, но в целом, тоже ничего криминального. Из странностей: несмотря на то, что эта комната была маленькая, здесь располагались, судя по всему, все вещи жильцов - детские вещи, платья Елена и костюмы Владимира, в которых я его иногда видел. Все громоздилось большой неаккуратной кучей.

На диване лежало четыре подушки, что говорило о том, что ютится и спит семья в этой комнате. Тогда как большая зала была практически пустой. Кроме лежанки из кучи тряпья.

Вдруг слева от меня упала книга прямо под ноги.

– Несмотря на то, что вы прошли как понятой, лезть вперед не нужно. Вы же сами сказали, тут может быть опасный зверь, – раздался сзади голос Зубенко и я вздрогнул.

Книги были навалены большой стопкой, поэтому не мудрено, что одна из них свалилась. Я поднял и поставил ее на место.

Побыв некоторое время в квартире, представитель полиции, наконец, сделал вывод, что ничего опасного тут не обнаружено. Ему кто-то постоянно звонил, и он сообщил, что сейчас вынужден покинуть нас и попросил передать родителям девочек позвонить ему и явиться в участок.

После того как он отчалил, я предложил Нине Михайловне идти домой - сестры достаточно взрослые и не раз оставались одни дома, а я передам их родителям просьбу участкового.

Но школьный психолог сказала, что останется и дождется родителей. К тому же Соня сообщила, что мама должна скоро вернуться.

– Ну, как знаете, – кивнул я и ушел домой.

Все время я караулил у окна в ожидании Елены и Владимира. Однако, они не появлялись, как и не выходила из подъезда Нина Михайловна.

Когда начало темнеть, я решил наведаться наверх.

Дверь открыла смурная Соня. На мой вопрос она ответила, что родители задерживаются на работе.

– А Нина Михайловна? – уточнил я.

Соня угрюмо молчала.

– Где она? – злобно зашипел я.

– Она домой ушла! – закричала Соня. – И вообще, я сейчас позову на помощь, если вы продолжите нас преследовать!

Я толкнул дверь и просто ввалился внутрь. С меня хватит секретов! Школьного психолога нигде не было, лишь на кухне я обнаружил золотое колечко. Похожее я видел на пальце Нины Михайловны.

– Признавайся, что вы с ней сделали? – я схватил Соню за футболку. Девочка вывернулась и убежала на кухню, где заперлась вместе с сестрой.

Я обошел еще раз всю квартиру, но ничего подозрительного не обнаружил. Ну что за таинственная квартира! Разве что кладовая была заперта изнутри, но открыть я ее уже не успел.

– Кто здесь? – голос исходил из подъезда. Это был Владимир.

Я замер, но вместо того, чтобы выйти и объясниться, сделал шаг в сторону дальней комнаты и спрятался там за шкаф с книгами. Господи, что я творю! Я же не какой-то маньяк.

Сейчас Соня обо мне расскажет, потом Владимир меня найдет и я окажусь за решеткой. Мысли бешено проносились в голове, но менять решение уже поздно.

В квартире наступила зловещая тишина.

Я ожидал крика Сони и ее рассказа о ворвавшемся соседе, но ничего не последовало. Судя по всему, они не разговаривали с Владимиром либо говорили очень тихо. Одна из книг привлекла мое внимание - “Сообщество эзенет” прочитал я на корешке и аккуратно вытащил книгу, стараясь не уронить остальные.

Свет в комнате горел тускло - чадила единственная лампочка под потолком - поэтому разобраться слова было сложно. Она напоминала скорее брошюру с сальными страницами, чем полноценную книжку.

Посередине титульной страницы было указано:

Пособие по воскрешению мертвецов. Класс А.

Внимание: проводить эксперименты разрешается только совершеннолетним. Допускается использование практик из религиозных сект класса Б.

Предостережение: изучите руководство полностью, в первый раз обряд воскрешения разрешается проводить только в присутствии мастера культа.

И помните: последствия могут быть плачевными. Вы берете на себя полную ответственность за действия, совершенные воскрешенным, в том числе за жертвы, принесенные во время ритуала.

После обряда позаботьтесь об изгнании мертвеца из тела. Не отпускайте его и не теряйте из вида. Мертвый дух хитер и почти во всех случаях питается только живой кровью.

Заклинание на изгнание мертвого духа из тела после завершения обряда вы найдете в конце брошюры.

Я перелистнул в конец и сразу же увидел уже знакомые мне символы, которые были написаны на листке бумаги.

Значит, рука это не мое воображение? Им удалось ее оживить каким-то образом, но умертвить обратно не получается, иначе как объяснить попытки похоронить ее множество раз?

В большой зале послышался шум и я аккуратно выглянул в щель. В комнату вошел Владимир, а следом за ним Елена. Она остановилась посередине комнаты и закрыла глаза.

Я не понимал, почему они застыли в такой позе. Что должно случиться? Первым на еле слышный шум обернулся Владимир, за ним его жена. Они смотрели в сторону кухни, однако, для меня же обзор оставался закрыт.

Чтобы увидеть коридор, мне пришлось бы приоткрыть дверь больше, чего делать не хотелось. По полу кто-то шел, поскребывая когтями. Еще не увидев это существо, я уже догадался, что я сейчас увижу и забыл как дышать.

Человеческая пятерня подползла к Елене, остановилась возле ее ноги, затем слегка повернулась, словно принюхиваясь, хотя конечно, никакого носа у нее не было.

Немного поерзав, она запрыгнула сначала к женщине на колено, а затем забралась до груди, помогая себе обломанными ногтями. В конце концов пятерня пристроилась на плече.

Сама Елена в этот момент была ни живая ни мертвая, я видел, что ей страшно, как и Владимиру, но они ничего не предпринимали.

После того, как рука уселась на плече, она завибрировала пальцами, как пианист, играющий на фортепиано, затем резко выгнулась и выставила указательный палец вперед. Он указывал прямо на дверь дальней комнаты, за которой прятался я.

– Сосед, выходите, – негромко произнес Владимир. – Мы знаем, что вы прячетесь там.

В любом случае, я был обнаружен. Быстро оглядевшись, я схватил какие-то канцелярские ножницы, и, выставив их вперед, вышел.

– Что здесь происходит? Вы сатанисты? – я не сводил взгляд с человеческой руки.

– Нет-нет, вы все не так поняли. Мы не хотели никому причинять зла, – залепетала Елена, но тут же осеклась. Рука слегка сдавила ее плечо.

– Тогда что происходит? И где ваша мама и Нина Михайловна? Я знаю, что они где-то здесь!

– Их уже нет в живых. Простите, сосед, ничего личного!

В следующее мгновение рука кинулась на меня и я потерял сознание.

Очнулся я совсем скоро. Владимир как раз закончил связывать мне руки.

– Соня, идите с сестрой на кухню и не выходите! – Елена прикрикнула на дочь, когда там попыталась выглянуть.

Я начал извиваться как угорь на сковороде. Умирать мне совсем не хотелось.

– Простите, сосед! – Елена все пыталась извиниться.

– Оставь, Лена, – сказал Владимир.

Я огляделся - руки не было видно.

– Вы меня убьете? – спросил я.

– Не мы. Она, – тихо ответила Елена. – Это все Михаил! Он первый начал проводить опыты по воскрешению. Сначала это были насекомые, потом мелкие животные, грызуны. Нашел какую-то секту, помешался на них. Они ему и подсунули брошюру. А потом…

– Елена, – встрял Владимир. – Оно может слышать.

– Пусть хоть кто-то знает! – заплакала женщина. – Михаил слишком отдалился от меня, пропадал сутками, неделями. Ни я ни дети его не видели. С Вовой у нас закрутился небольшой роман. Ничего серьезного… просто... лишь увлечение….

– Михаил вас застукал? – догадался я. Кажется, картина начинала вырисовываться.

Елена кивнула.

– Да. Он очень ругался, злился. Вообще, изменился он очень серьезно за последнее время, что им в секте там внушали, кто знает... Только кинулся он с ножом на Вову. В процессе драки Вова выбил нож и… это вышло случайно! Клянусь. Я сама все видела.

– Значит, вы пытались воскресить Михаила? И эта рука…

Женщина сглотнула слюну.

– Сначала мы решили, что нужно избавиться от тела. Договорились, что расчленим и будем частями закапывать где-нибудь на пустыре. Но Соня… наша дочь. Она была слишком близка с отцом, не смогла принять смерть, нашла брошюры и использовала заклинание оживления. Только вот что-то пошло не так.

– Интересно, что могло пойти не так! – возмутился я. – Идиоты.

Но Елена не ответила на оскорбление, видимо, внутренне соглашаясь с вышесказанным.

– Заклинание подействовало только на часть тела, а именно на его уже отрезанную руку, которая с тех пор преследует нас. Все, что ей нужно - принимать ванны из свежей крови.

– А корм? Для чего вы покупали кошачий корм?

Тут ответил Владимир.

– Рука любит уж больно им похрустеть. Просто берет подушечками пальцем и перетирает в крошку. Остатки мы сливаем в канализацию.

Видя, что Владимир собирается заткнуть мне рот, я поторопился потянуть время.

– Еще один вопрос!

– Достаточно! – нахмурился Владимир.

– Пусть спросит, –встряла на мою защиту Елена.– Мне тяжело все держать в себе. Тем более он все равно не жилец.

Владимир только кивнул.

– Что вы хоронили каждую ночь на пустыре?

Елена пожала плечами и сказала:

– В брошюре по воскрешению есть клятва изгнания мертвой плоти. Для этого ее нужно закопать и запечатать рунами. Но ничего не получится, пока мы не перенесем все тело целиком. Поэтому мы носили части. Все вынесли, осталась лишь одна голова. Совсем скоро мы избавимся от этого проклятия навсегда. Может быть вы - последняя жертва!

Владимир подошел ко мне и принялся заматывать рот, как бы я не извивался. Я узнал тайну странной семейки, но что это мне даст, если я сейчас погибну.

Однако, не завершив начатое, Владимир вдруг остановился и оглянулся назад. В следующее мгновение он упал прямо передо мной.

На его шее сидела рука и изо всех сил сдавливала горло. Я ничего не мог сделать, наблюдая за происходящим. Вскоре мужчина посинел и обмяк.

Рука слезла с мертвого тела и направилась ко мне. однако, вместо того, чтобы задушить, осторожно развязала путы.

В углу комнаты сидела Елена со страхом глядя на руку и на меня.

Кажется, я понял, чего хотела рука.

– Елена, вы должны немедленно позвонить в полицию и сдаться, рассказав все подробности, но не упоминая мертвую руку. Вы покажете все места на пустыре, где хоронили останки.

Некоторое время женщина пыталась прийти в себя, а затем на негнущихся ногах подошла к телефону и набрала номер.

– Полиция. Это Елена Захарова. Я убила человека.

После чего она зарыдала.

Дождавшись, пока она продиктует адрес, я удовлетворенно хмыкнул. Руки нигде не было. Но я уже знал, где ее следует искать.

Пятерня сидела на моем письменном столе. Она каким то образом отыскала лист бумаги и карандаш. Я запер дверь и сел на стул, наблюдая за тем, как рука сжимается вокруг карандаша и пишет:

– Здравствуй. Я Миша. Теперь я буду жить с тобой и мне нужна ванна из свежей крови.

Конец.

Каждую ночь мои соседи ходят на пустырь и что-то там закапывают.

Все началось примерно месяц назад. Надо мной живет семья - интеллигентный муж, красивая жена и двое их детишек подросткового возраста. Семья тихая, за дебошами не замечена.

Сколько живу - ровно в десять часов вечера отбой, разве что, когда их мама приезжает, телевизор громко работает почти до полуночи. Отношения у нас с ними всегда добрососедские, однако, близко они к себе никогда не подпускали.

Если нужно сдать на ремонт труб в подъезде - пожалуйста, покрасить лавочку - без напоминаний. Но вот чтобы поучаствовать в общедомовом шашлыке на девятое мая или запустить салюты на новый год - никогда.

На праздники всегда уезжают, хотя свет дома оставляют включенным. Меня смущала эта странность и однажды я поймал Владимира и задал вопрос.

– Почему вы свет оставляется включенным на праздники? Вы ведь уезжаете? Я видел вас с чемоданами.

Владимир пожал плечами и буркнул:

– Видимо, дети забывают.

В следующие разы они всегда выключали свет, хотя мне казалось, что в глубине квартиры иногда чадит светильник, но очень блекло, словно его накрыли простыней.

Дети были отчужденными, в школу ходили, но друзей там не завели, всегда держались вместе, и местная ребятня присвоила им статус привидений.

Впрочем, больше странностей за этой семейкой не наблюдалось некоторое время. Разве что по ночам иногда раздавалось гупанье. Оно быстро заканчивалось и я делал вывод, что кто-то из детей среди ночи решал побегать, и его тут же быстро укладывали обратно.

Спустя некоторое время гупанье стало более громким и частым, и я предположил, что в семье живет кот или собака. Скоро мне удалось в этом убедиться - в местном магазинчике я увидел Елену. Она выставила на кассу сразу три огромных пакета кошачьего корма.

– Здравствуйте, Елена, – обратился я к ней, становясь в очередь сразу за худой и изящной женщиной.

– Добрый день! – кивнула она мне и тут же побледнела, переводя глаза с корма на меня и потом обратно.

Я решил, что она засмущалась этого факта, хотя это было странно.

– Вижу, вы решили завести дома кота? – уточнил я.

– Да, подарили котенка. Беспокойный. Бегает по ночам. Кушает как зверь!

– Да, я как раз иногда его слышу по ночам, – я заметил, как Елена побледнела еще больше и отвела глаза. –Но не переживайте, у меня тоже долго жил кот и это мне не доставляет беспокойства.

– Вот как, – буркнула Елена. – Если вам это будет мешать, дайте, пожалуйста, знать.

– Ладно.

В эту же ночь тишина стояла как в склепе - за весь вечер я ни разу не слышал голосов, телевизора или гупанья, словно в квартире сверху никого и не было.

Около 23:00 раздался вдруг женский крик. Кажется, крикнула девочка.

Я вскочил с постели и стал напряженно вслушиваться в тишину, собираясь кинуться на помощь. Однако, шумов более не было.

Вышел на балкон, перекурил, по прежнему держа наготове ботинки и штаны, чтобы выскочить в подъезд. Тихо. Лег в постель, но не спалось. Пялился в темноте потолок, потом плюнул и решился пройти за сигаретами в круглосуточный ларек.

Вышел в подъезд и решил сперва поднялся на этаж выше. Прислонившись к двери, на мгновение услышал шепот, но тут же все прекратилось.

Через минуту послышались за дверью шаги и я вдруг с ужасом осознал, что кто-то подошел с другой стороны и смотрит в глазок. Не знаю, от чего возник тот ужас - то ли от гробовой липкой тишины, в которой стук собственного сердца казался ужасно громким, то ли от глупой ситуации.

Застукай меня сейчас какая-нибудь соседка, появились бы вопросы, а мне бы пришлось оправдываться. С другой стороны - я слышал детский вскрик. Это ли не причина для волнения?

Спустился на улицу и обошел дом кругом - в окнах темно.

Возле ларька никого не было - тусклый свет образовывал желтоватый неровный круг прямо перед киоском. Я нагнулся и попросил пачку винстона.

Сонная продавщица молча положила на прилавок сигареты, а я две сотни рублей.На сдачу она дала мне две ментоловые конфеты, которые я тут же сунул в карман.

Возвращаясь назад, я увидел, как подъездная дверь открылась, и тут же занырнул за дерево. И вовремя!

Из подъезда вышла странная семейка в полном составе и двинулась в сторону пустыря. Они шли в полном молчании и близко друг к другу, поэтому я не сразу углядел в их руках мешок. Владимир нес его, прижимая к себе, словно тот пытался вырваться, но из-за плохой освещенности подробности рассмотреть было сложно.

Вскоре они дошли до гаражей, прямо за которым начинался пустырь, поросший колючками. Я присел за гаражами, стараясь не шуметь и не попасться на глаза случайным прохожим. Семейство уходить далеко не стало, остановившись на поле. Елена достала складную лопатку и начал ковырять землю.

Давалось ей это довольно тяжело - земля была практически непробиваема, однако, остальные не пытались помочь. Владимир по-прежнему не разжимал рук.

Я мог понять желание похоронить кота, если тот по какой-то причине умер, но почему мужчина не решался положил мешок на землю и помочь жене?

Через четверть часа запыхавшаяся Елена все-таки выдолбила ямку и Владимир сгрузил туда мешок. Затем, вырвав лопатку из рук жены, принялся ожесточенно закидывать яму землей.

Вскоре все было кончено и без единого слова семейка отправилась домой. Я выждал минут десять, после того, как за ними закрылась подъездная дверь и двинулся следом.

В подъезде стояла тишина, кое-где валялись комья земли, видимо, из под обуви. Дома я разделся и забрался в постель. Во всяком случае переживать из-за детей не следовало - они были в целости. А кошка… Это их дело. Хотя, признаюсь честно, мысли о странном поступке не выходили у меня из головы.

Несколько дней никаких происшествий не происходило. Дети исправно ходили в школу, проводя все остальное время дома за закрытыми шторами. Владимира встретил в один из вечеров у подъезда. Он спешил домой, прижимая к груди огромную пачку кошачьего корма.

Я первым подал ему руку, чтобы поздороваться, а он вздрогнул, словно испугался меня, но руку пожал.

– Как поживает ваша кошка? – поинтересовался, с любопытством смотря на корм.

– Какая кошка? – не понял Владимир.

– Ну котенок ваш. Елена сказала, у вас появился котенок, я его раньше слышал - любил побегать по ночам и прямо над тем местом, где стоит моя кровать.

– Аа, – Владимир натужно улыбнулся. – Ну да, все хорошо!

Я кивнул и мужчина скрылся в дверях подъезда.

Нет уж, что-то тут точно не чисто. Любопытство закрылось в душу и я превратился в настоящего шпиона, проводя вечера и ночи в подслушке.

Я приставлял стакан, сидел с раскрытыми нараспашку окнами, вслушиваясь в каждый шорох. А через пару дней решился заказать на маркетплейсе подслушивающее сверхчувствительное устройство. В первый же вечер я услышал кое-что интересное.

– Соня (так звали их дочь), запри хорошо дверь и занавесь окна. Никто не должен увидеть.

– Ладно, мам. Как скажешь! – дочь говорила недовольным тоном.

– Соня, принеси воды. Оно очень хочет пить.

Далее произошло то, что заставило меня отпрянуть назад, хотя я находился в безопасности. Я услышал сдавленное мычание - такие звуки мог бы издавать человек, у которого залеплен рот скотчем. Тут же раздался звонкий звук - пощечины? И все затихло.

Несколько минут я сидел полностью ошарашенный - что это было? Стоит ли мне предпринять что-либо? Если у них в квартире связанный узник, которого они держал с какой-то целью? Слишком уж необычные звуки он издавал.

Собравшись с духом, я поднялся на этаж выше и постучал в дверь. Через минуту раздались шаги и голос девочки спросил:

– Кто там?

– Это я, ваш сосед снизу. Нет ли у вас соли? – честно говоря, это единственное, что пришло мне на ум. Ну, а что еще спрашивают в таких случаях?

Замок щелкнул и в отверстие выглянула голова девочки.

– Что вам нужно? – нахмурилась она.

– Соль есть? – повторил вопрос.

– Сейчас, – буркнула и закрыла дверь.

Блин, я рассчитывал, что она впустит меня на порог или хотя бы не будет закрывать двери. Но делать было нечего.

Я стоял в ожидании мне уже казалось, что девочка не вернется. Однако, через полминуты дверь отворилась. В этот раз Соне пришлось отворить ее шире, чтобы она могла передать мне соль.

Открылся вид прихожей с фикусом и тапками, в конце коридорчика располагалась комната с кучей накиданным тряпок по полу. Теперь понятно, почему я больше не слышал гупанья. Девочка сунула коробок с солью и захлопнула дверь.

На следующий день я позвонил Александру - моему закадычному другу, который работал в школе физруком. В той самой, где учились девочки.

Я не придумал, как мне лучше расспросить об этой ситуации, поэтому сказал все как есть. Голос в трубке замолк, переваривая ситуацию, а затем сказал:

– Все, что ты мне рассказал - странно, но логически объяснимо.

– А что ты думаешь насчет того, что в полночь они ходили всей семьей закапывать труп кота, которому продолжают покупать корм?

– То есть ты не допускаешь мысли о том, что они приобрели нового кота? – уточнил Александр. – Дети расстроились и они быстренько купили новое животное. Тогда это многое объясняет.

Я вынужден был согласиться и попрощаться. Однако, на следующий день Александр перезвонил мне сам.

– Здорова. Знаешь, я заметил одну странность. После нашего разговора поднял документы по этой семьей и в графе отец значится имя Михаил. Но кажется ты упоминал Владимира? Ты точно не ошибся?

– Его точно зовут Владимир, он сам так представился, да и это имя указал при установке домофона. Я сам собирал эти списки.

– Может быть тебе стоит обратиться в полицию? – осторожно предположил Александр.

– Саш, спасибо за информацию. Наверное, это будет хороший вариант.

После звонка я все еще размышлял и решил все-таки не торопиться с обращением в полицию. Что я им скажу? Что человек представился вымышленным именем? Так это не преступление.

В этот же вечер мне вновь не спалось, к тому же я слышал бесконечные шорохи, а ближе к полуночи семейка вновь в полном составе выдвинулась в сторону пустыря, неся мешок. В голову вкрадывались самые нелепые предположения.

Может это семья сатанистов и они приносят в жертву котов? Спуститься  и проследить я все равно не успевал, поэтому, пока странные жильцы отсутствовали, я решил подкрасться к двери и послушать звуки.

Позвонил в дверь. Тихо.

Только собирался уходить, как вновь послышались шорохи. По спине поползли мурашки. Кто-то внутри квартиры ходил! Хотя я сам видел, как вся семья ушла, а в квартире не горел свет - это мне было видно из своих окон, если посмотреть наверх.

Блин, может в квартире живут два мужчины? Ну а что? В наше время все что хочешь может быть - и шведскими семья люди живут, правда вот что детей впутывают в это - плохо. Но эта мысль придала мне смелости - тогда никакого сатанизма и мистики. Ну почти.

Что они делали на пустыре - было все еще не понятно. Тем не менее, я  позвонил в дверь и явственно слышал, как внутри кто-то ходил, а потом послышалось сдавленное мычание.

Затылок похолодел - там явно кто-то нуждался в помощи. В мгновение ока я спустился в квартиру и дрожащими пальцами набрал телефон полиции.

– Срочно пришлите полицейского. В квартире надо мной держал связанного заложника. Я только что сам слышал его сдавленные стоны.

Мне пришлось долго убеждать телефонистку, что я не наркоман! Но в итоге она сообщила, что завтра вышлет наряд.

На следующее утро наряд не приехал, зато ближе к полудню в дверь позвонили. За дверью стоял полицейский с кожаной папкой. Увидев меня, он прикоснулся к козырьку:

– Лейтенант Макеев. Вы звонили по поводу соседей сверху?

– Да, это был я, – почему-то при дневном свете идея о том, что в квартире может быть связанная жертва казалась глупой. Семья спокойная интеллигентная, ну никак они не смахивали на похитителей. Но отступать уже было некуда и я вкратце рассказал историю лейтенанту. Тот хмурился, недоверчиво поглядывая на меня, и что-то записывал.

– Проверим, – в конце добавил он и захлопнул блокнот.

Я остался внизу, а Макеев последовал наверх. Осторожно выглядывая со своего лестничного пролета, я следил за тем как он поднялся и постучал. Вскоре дверь ему открыли и он прошел внутрь.

Голоса были слишком приглушенными и я ничего не мог разобрать, поэтому бросился к своему сверхчувствительному устройству. Беседовали в прихожей, поэтому особо ничего услышать не удалось, лишь обрывки разговора, среди которых я распознал такие слова и фразы как: “сбежал кот”, “болезнь”, “не будем больше причинять неудобств”.

Еще через несколько минут дверь вновь открылась и Макеев спустился вниз.

– Ничего не нашли? – в принципе, я и не надеялся, что лейтенант что-либо обнаружит, слишком расслабленным шагом он спускался вниз.

Тот странно на меня взглянул и я вдруг увидел царапину у него на щеке.

– Что это? – воскликнул я, указывая на красную полоску.

Лейтенант рассеянно провел рукой и скривился.

– На меня напал их кот. Я правда не совсем его рассмотрел, но зверюга там крупный. Он болеет и срочно требуется усыпление. Во всяком случае, у него выпала шерсть и отрасли когти. Елена и Владимир пообещали в течение суток отвезти его в ветеринарию и предпринять меры. Завтра я приду с проверкой.

С этими словами Макеев удалился, периодически оглядываясь на странную квартиру на верхнем этаже.

Но на следующее утро Макеев не явился, а я решил позвонить в участок, поинтересоваться, придет ли сегодня лейтенант. Однако, телефонистка заявила, что сотрудник ушел на больничный и выйдет на работу не раньше следующей недели.

Отключил телефон и тут же услышал шум подъезжающей машины. Из таки выгрузилась дородная женщина, в которой я тут же признал мать Елены - я видел ее несколько раз, когда она приезжала к ним в гости, а один раз даже помогал донести покупки до двери.

Женщины быстрым шагом поднялась до квартиры и вскоре скрылась в ней. Я вновь кинулся к своему устройству и уловил несколько странных фраз: “Мама, она заболела, вновь стала агрессивной”, “Мы не можем избавиться от нее”.

Значит, было что-то, что их беспокоило. И дело в кошке! Ну а в чем еще? Но чуйкой я понимал, что тут кроется что-то другое, возможно, с мистическим налетом - уж слишком странным все это казалось.

Через полчаса послышалось пение. Даже не пение - а скорее чтение молитвы или заклятия. Вслушиваясь, я не могу понять ни слова, хотя язык интуитивно я бы определил как арабский или что-то похожее.

Вскоре можно было вычленить определенные повторения как в словах так и в ритмике. А потом все закончилось.

Семья вновь двинулись на пустырь, уже вместе с тещей, а я следил за ними, стараясь не пропустить ни шага. У меня появилась четкая цель - дождаться ухода и раскопать яму. Мне нужно было узнать, что же они закапывают!

Продолжение следует.

~

Я получила рецепт на Xamira в понедельник. От последнего лекарства от СРК меня постоянно рвало, так что проверка побочных эффектов стала моей новой хорошей привычкой. Сначала читай, потом принимай, вот, что я вам скажу. К моему облегчению, на баночке была написана всего пара строк.

Лекарство не вызывает физических побочных эффектов. Но вы захотите, чтобы они были физическими.

Что?

Я перевернула баночку, в поисках дополнительных инструкций.

Но нет. Это буквально было все.

Снова перечитала текст. И еще раз, и в третий, и в четвертый. Что это вообще должно значить?

Может позвонить доктору Лу? Но он же рекомендовал именно это лекарство, сказал, что другим пациентам с симптомами, похожими на мои, оно очень помогло… Короче говоря, не было похоже, что он просто выписал мне какую-то ерунду наугад. Я даже погуглила на всякий случай, но единственными побочными эффектами, перечисленными в Интернете, были заурядные вещи, вроде вздутия живота и головной боли.

Интересно, могут ли фармацевты размещать на баночках собственный текст? Они же печатают этикетки. Я невольно хихикнула. Вообще-то это даже забавно. Не знаю, насколько законно или этично подменять текст в графе “побочные эффекты”, но… Нужно отдать парню должное за за креативность.

Я проглотила одну из маленьких белых таблеток.

Эффект ошеломлял.

Исчезли все привычные уже симптомы. Не болел живот. Не было вздутия. Не было боли! Я чувствовала себя просто отменно, намного – намного! – лучше, чем за последние годы.

Я не могла дождаться, когда вернусь домой с работы и расскажу обо всем мужу. Как доктор Лу сотворил чудо, подобрав для меня подходящее лекарство. Как меня поражает уровень современной медицины. Как мир внезапно снова стал прекрасным. Да, знаю, звучит драматично – и знаю, что есть заболевания похуже, чем синдром раздраженного кишечника. Но все же. Когда живешь с дискомфортом и болью в течение десяти лет, а потом в один прекрасный день все это внезапно исчезает без следа… в этот момент кажется, что туман вдруг развеялся и весь мир засиял. 

Когда я вернулась с работы, дома было пусто. Дуг сказал, что заберет нашего сына Бенджамина от друга по дороге домой, и привезет домой около шести. У меня оставался еще целый час, и за этот час я решила приготовить что-нибудь вкусненькое. Обычно я строго придерживаюсь рекомендованной диеты, но не в этот раз. Нет, детка, не в этот раз. Курица как раз покрывалась корочкой на сковороде, когда у меня зазвонил телефон.

– Дуг! Ты не поверишь! Я начала пить новое лекарство и оно…

– Кэрри?

Его голос звучал так, что у меня тут же похолодело внутри. Что-то было не так. Произошло что-то жуткое. Я застыла посреди кухни. Курица шипела и плевалась маслом. Вода для макарон тихо булькала.

– Что… что случилось?

– Бенджамин… – проговорил Дуг дрожащим голосом.

Я не могла пошевелиться. Не могла дышать.

– Он... он… – его голос сорвался. –  Тут у соседей бассейн, и…

О нет. О, Боже, пожалуйста, нет.

Он продолжал говорить, но я не слышала. В ушах звенело. Я опустилась на пол, больше не в силах стоять. Нет... нет. Этого не может быть. Этого не может быть…

– Мы дома!

Я резко обернулась.

Дверь распахнулась. Бенджамин влетел внутрь и побежал прямиком к телевизору. Дуг последовал за ним, коробка с пиццей покачивалась на его ладони.

Телефон с грохотом упал на пол.

И когда это произошло, экран засветился.

Просто экран блокировки. Никаких следов звонка.

Я подбежала к Бенджамину. Пощупала его лицо. Он казался настоящим. Затем вернулась к телефону и прокрутила историю последних звонков. Дуг мне не звонил.

Что... за... херня?

– Кэрри? Ты в порядке?

Я слышала, что сказал Дуг. Но он будто говорил издалека, слов было почти не разобрать из-за шума в ушах.

Лекарство. То маленькое предупреждение на баночке. “Но вы захотите, чтобы они были физическими.” Таблетки… вызывают галлюцинации?

– Я… Я думаю, мне нужно в больницу, – выдавила я.

***

Анализы показали, что со мной все в порядке.

Я передала доктору баночку с таблетками, и он пришел к тому же выводу, что и я.

– Оу. Фармацевт, должно быть, изменил текст. – Он покачал головой. – За это он может лишиться лицензии.

– Но таблетки… это точно Xamira?

– Они определенно выглядят, как Xamira. Видите, маленький штамп “X 50” на каждой? Такое сложно подделать, если не имеешь доступа к профессиональной лаборатории. – Доктор поставил таблетки на стол. – Но я все равно хочу отправить их в лабораторию на анализ. Возможно, во флакон подмешали какого-нибудь галлюциногенного препарата в порошке и взболтали, чтобы он прилип к таблеткам. – Он выглядел совершенно сбитым с толку. – Но тогда мы должны были увидеть пыль на стенках или дне флакона… А я не вижу ничего подобного.

Мне сказали, что можно остаться на ночь, если я хочу, побыть под наблюдением. Я вроде бы была полностью в себе, так что принуждать меня не было смысла. Но я решила отправиться домой. Действие лекарства как раз начало проходить – знакомые боли в животе поднимали свою уродливую голову.  Оставалось надеяться, что и с галлюцинациями покончено.

Да и результаты по таблеткам должны были прийти в течение 48 часов.

Остаток вечера я провела с Бенджамином и Дугом, безмерно благодарная за то, что мой замечательный маленький мальчик все еще с нами.

***

Я вздрогнула и проснулась.

Все тело было мокрым от пота. Что меня разбудило? Я прислушалась. Оглянулась на Дуга, но его не было в кровати.

– Дуг? – Я позвала в темноту.

Нет ответа.

Может он в ванной? Света под дверью не было.

Я тихонько выбралась из постели и на цыпочках прокралась в комнату Бенджамина. Он мирно спал в своей постели, уютно устроившись под одеялом с принтом из "Щенячьего патруля".

Я уже собиралась вернуться в спальню, когда услышала шум внизу.

Что-то среднее между кашлем и стоном. Замерев в коридоре, я почувствовала, как каждый мускул в моем теле каменеет.

– Дуг?

– Помоги, – раздался слабый голос снизу.

Голос Дуга.

Я побежала вниз по лестнице, шлепая босыми ногами по дереву. Лужа темной крови растекалась по полу, просачивалась в швы между плитками… Я увидела ее еще до того, как вошла на кухню.

– Дуг!! – закричала я, срываясь на бег.

Он сидел на стуле, словно брошенная тряпичная кукла. Рубашка вся в крови.

– Он… вломился… – голос моего мужа слабел с каждым звуком. – Позвони… в полицию…

Нет, нет, нет, этого не может быть.

Машинально я потянулась к карману за телефоном, но поняла, что оставила его наверху. В панике, я вихрем взбежала по лестнице, ворвалась в спальню, потянулась за телефоном…

… и остановилась, как вкопанная.

Дуг лежал в постели. Храпел как в последний раз.

Дак это была очередная галлюцинация? Дуг… с ним все в порядке. Я судорожно втянула воздух. А потом вспомнила, что на баночке с таблетками была надпись “принимать раз в день”. Они действуют 24 часа. И вызывают галлюцинации. 

Дрожа, я забралась обратно к нему в постель.

– Люблю тебя, – прошептала я, прежде чем перевернуться на другой бок и закрыть глаза.

Это была ошибка.

Утром я проснулась в пустой постели.

Вскочила. Помчалась вниз по лестнице, уже зная, что найду там.

Лужу крови, теперь потемневшей и запекшейся.

Осколки стекла, разбросанные по полу, блестящие в лучах утреннего солнца.

И фигуру, сгорбившуюся на кухонном стуле.

– Мама? – Бенджамин окликнул меня откуда-то сзади. Но я не могла пошевелиться. Не могла говорить.

– Иди... иди в свою комнату, – едва выдавила я. – Быстро!

Галлюцинацией оказался Дуг. Мирно спящий в постели Дуг.

То, что я увидела на кухне ночью… было абсолютно реальным.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Единственное, что я ненавижу в своей работе учителем средней школы – это ежегодная проверка проектов на тему «Живая история». Предполагается, что дети берут интервью у своих бабушек или дедушек, спрашивая их о молодости, сохраняя эти воспоминания для потомков. Ну и для того, чтобы поднять свой средний балл. Интервью может быть в видеоформате, аудиоформате, либо в письменном виде.

Семнадцатилетний опыт в проверке подобных заданий подсказывал, что ждать чего-то особенного не стоит. Тем более, в этом году поток был не самым одарённым.

Придя домой, я налила себе бокал вина и приготовилась к долгой ночи, наполненной рассказами по типу «В твои годы у меня было всего две пары штанов» и «Мой брат получил ремня за то, что его мяч попал на соседский участок». И, конечно, все эти рассказы были аккуратно приправлены бесхитростными расистскими и сексистскими комментариями, которыми обычно разбрасываются люди старшего поколения.

В моем классе учится девочка, которую я буду называть Оливией. Она была тихоней с пухлыми щечками, которая никогда не получала оценок выше четверки. Я ожидала, что ее проект будет таким же непримечательным, как и она сама. Возможно, именно поэтому я была так глубоко встревожена тем, что я увидела тем вечером.

Оливия почему-то сдала два диска, так что я решила начать с того, на котором написано «Интервью». Изображение дважды оборвалось перед тем, как на экране появилось зернистое изображение гостиной. Комната была похожа на рай барахольщика. Оливия сидела, сжавшись на кресле, сминая в руках тетрадку, словно испуганный зверек. Напротив нее сидел мужчина с мрачным выражением лица, курящий сигарету.

«Давай, начинай», – прошептал женский голос за кадром. Комически огромные глаза Оливии сначала посмотрели в камеру, прежде чем сфокусировать свое внимание на мужчине.

«Со мной сейчас мой двоюродный дедушка Стивен, – она сказала почти неслышно. – И он расскажет нам свои воспоминания об армии».

Казалось, будто двоюродный дедушка Стивен скорей хотел бы оказаться в окопе, чем здесь, но он терпеливо ждал вопросы.

Сначала Оливия начала читать заранее подготовленные вопросы с листочка, который я им выдала. Его ответы были достаточно краткими. Пару раз за кадром слышался голос мамы девочки: «Оливия, говори погромче». Скукота, как и всегда.

Самое интересно началось, когда Оливия убрала тетрадку и начала задавать свои вопросы: «А тебе вообще нравилось в армии?»

Они явно не обсуждали эти вопросы заранее. Двоюродный дедушка Стивен издал хрип, который можно услышать у каждого заядлого курильщика: «Не особо. Но я был рад тому, что мне удалось выбраться из родного городка».

«А куда ты отправился?»

«На Балканы».

«Ого», – сказала она. Сомневаюсь, что она знает где это, потому что ее следующим вопросом было: «Сильно ли Булканы отличаются от нашего города?»

«Да».

За кадром раздался кашель, возможно мама пыталась намекнуть двоюродному дедушке Стивену, чтобы он был чуточку поактивнее.

Однако у Оливии явно разгорелось любопытство. «Дедушка Стивен, – спросила она, – а какое у тебя самое худшее воспоминание из армии?»

Немолодой мужчина смахнул пепел в пепельницу и медленно встал с кресла. «Сейчас вернусь», – пробормотал он. Изображение пропало.

Когда экран снова загорелся, изображение осталось все тем же, только на столе поверх всего мусора теперь лежали несколько листов бумаги. Один из них двоюродный дедушка Стивен держал в руках.

«Я был совсем ребенком, когда поступил на службу, – сказал он, смотря на Оливию. – Ровесником твоего брата». Оливия кивнула. «Я никогда не видел настоящего боя. Каждый раз меня отправляли в города Восточной Европы, которые были разрушены в ходе гражданских войн. Одни руины. Я чувствовал себя дворником, что меня пиз…»

«Кхм!» – попыталась спасти ситуация мама.

Двоюродный дедушка Стивен вздохнул и опустил взгляд на бумагу. «Мой отряд был отправлен в школу, от которой почти ничего не осталось. Битые стекла, обваленные стены, но что поразило меня больше всего – школа находилась в таком состоянии уже несколько лет. И никто ничего с этим не делал. Я видел, как дети проходили мимо нее, чтобы попросить денег или какой херней они там…»

Камера наклонилась к полу, и я услышала, как мама что-то строго шепчет двоюродному дедушке Стивену. Я не слышала точно, что она говорит, но вполне могла представить.

«Ты хочешь услышать историю или нет? – рявкнул он в ответ. – Тогда я буду рассказывать ее так, как хочу».

«Мам, – вмешалась Оливия, – не перебивай, пожалуйста».

«Ты будешь потом это всему классу показывать?»

«Нет, мама, мы просто сдаем это учителю».

«Наверняка он и не такого дерьма наслушался, – добавил двоюродный дедушка Стивен. Я, конечно, не «он», но в остальном он оказался прав.

Камера вернулась на исходное положение.

«Ладно, меньше болтовни», – проворчал он. Он поднял листок бумаги почти вплотную к своему лицу. «Я нашел это письмо в подвале. Я ни слова не понял, но мой товарищ смог мне его перевести. Сначала я тебе его прочитаю. А потом расскажу, что видел в подвале.»

По моей спине побежали мурашки. Мама увеличила изображение двоюродного дедушки Стивена. Листок дрожал в его ослабленных старостью руках. Он начал читать:

Уважаемый господин,

Я никогда не любил свою страну. Множество бед и разрушений являются последствием патриотизма, и мне не важно, какое название у моей страны на карте. Любая бойня является бессмысленной, поэтому я стараюсь держаться от этого подальше. Но отнюдь не нападения и насилие унесли жизни моей жены и нашего ребенка. Это была болезнь. К счастью, смерть сжалилась над моим ребенком, и он ушел без особых мук. Надины страдания растянулись на долгое время. Я мог лишь с ужасом за этим наблюдать, не в силах ей помочь. Единственным утешением было то, что я всегда был рядом. Я перестал ходить на работу, и никто не интересовался, где я. Наверно, они даже не заметили моего отсутствия. Школа находилась не так далеко от моего, я видел ее из окна. Я бы мог приходить туда хотя бы на пару часов, а потом возвращаться домой. Но какой смысл? Я же просто мыл полы. Я был бесполезен как для мира, так и для моей семьи.

Я пытался отвезти Надю в больницу, но путь был далекий и недешевый. В ту же ночь, когда мы вернулись домой, она умерла.

После того как Нади и малышки не стало…все как в тумане. Я не выходил из своей лачуги, ничего не ел и почти не спал. Не один раз меня посещали мысли о суициде. Мысль об этом была очень соблазнительна, но я был парализован своим горем.

Единственное, что удерживало меня от полного падения в яму отчаяния было радио. Я никогда его не выключал. Если честно, я мало что понимал – единственная волна, которая ловилась была на английском (вроде как). Но сам факт того, что я слышал голоса и музыку, вселил в меня веру, что где-то еще сохранилась мирная жизнь свободная от вечных бомбежек.

Не знаю, сколько прошло, прежде чем я снова увидел дневной свет. Голова шла кругом от голода, мне нужно было найти еду. Радио я, конечно же, взял с собой. Оно было моей единственной компанией на все время моего заточения. Оно говорило со мной перед сном и после пробуждения. Я не понимал ни слова из того, что оно говорило, но понимал, что оно мне нужно, как воздух.

Когда мои запасы продовольствия и воды начали истощаться, я понял, что мне пора возвращаться на работу. Так я и сделал. Следующим утром я вернулся в школу на свою позицию уборщика.

Никто не спрашивал, где я пропадал. Как я уже сказал, Надина болезнь протекала на протяжении долгого времени, и некоторые учителя об этом знали. Я благодарен, что никто не заставлял меня вернуться на работу в такое тяжелое для меня время. Учителя со мной особо не общались, но всегда приветливо улыбались при встрече.

За время моего отсутствия работенки накопилось много, поэтому я взял швабру, тряпки и принялся за работу. Я знаю, что все рады моему возвращению. А еще никто не был против моего радио. Я везде носил его с собой, поставив самую низкую громкость, чтобы никому не мешать. Жалоб никаких не было. Мне кажется, им это даже нравилось.

Школа не очень большая, но требует большого ухода. Полы всегда липкие и в пятнах, поэтому большую часть времени я провожу со шваброй руках. Где дети, там и беспорядок - наверное, поэтому у меня всегда будет работа. Иногда мне приходится передвигать мебель, чтобы убедиться, что пол полностью чистый, но мне это не в тягость.

И ремонт! Школа всегда нуждается в ремонте, и я с радостью помогаю. Иногда я чиню парту, которая сломалась, слушая звуки, которое издаёт радио, иногда занимаюсь более серьезными вещами. В такие дни, когда у меня есть подобная работа, я чувствую себя по-настоящему полезным, как винтик в большом механизме. Что бы эта школа делала без меня? Мне потребовалось много времени, но я снова чувствую, что у меня есть цель.

В школе есть кладовка, полная различных консервов. Вместо оплаты мне разрешено брать столько еды, сколько мне нужно. Такой расклад меня вполне устраивает - что я вообще буду делать с деньгами? Раньше я брал еду и ел ее дома, но, когда я стал ночевать в подвале, никто, кажется, не обратил на это внимания. Эта школа для меня особенная, и я не могу оставить ее без охраны.

Когда меня одолевают воспоминания о жене и ребенке, я увеличиваю громкость радио, чтобы заглушить эти мысли. Это единственное, что мне помогает.

Но не этим утром.

Этим утром я проснулся от звенящей тишины.

Я начал лихорадочно осматривать радио в поисках возможной поломки. Я пользуюсь им настолько долго, что уже забыл, когда впервые включил его. Неужели оно просто дожило свой век и испустило свой последний вздох? Я потратил целый день, пытаясь починить его. Большую часть этого времени я плакал. Без него я схожу с ума.

Я решил, что, если я не починю его к закату, то я покончу с собой. Я пишу это, потому что солнечного света становится все меньше и меньше, и я начинаю принимать свою судьбу.

Я думал о том, как в последний раз пройдусь по коридорам своей школы, попрощаюсь с учениками и учителями. Я знаю, что по мне будут скучать. Но я не могу заставить себя покинуть эту комнату. Как я могу уйти, зная, что здесь лежит мое безжизненное радио?

Слез больше не осталось. Дышать становится все тяжелее. Меня вырвало тем, что было в желудке, и у меня снова кружится голова, как после смерти Нади. Желания жить все меньше.

Но прежде чем покончить с жизнью, я закрыл дверь в комнату и подставил под ручку стул. Это единственная комната в подвале, в ней есть небольшая створка, которая пропускает достаточно света, чтобы я мог видеть, что делаю. Если кто-то соблаговолит прийти на мои поиски, он не увидит это жуткое зрелище. Возможно, они увидят, что дверь заблокирована, почувствуют запах моего гниющего тела и просто забудут о моем существовании.

Но это письмо и радио я оставил снаружи комнаты. Добрый господин, если Вы это читаете, у меня к Вам лишь одна просьба: почините его. Спасите мое радио. Оно не заслужило смерти во сне, и мне стыдно, что я не смог его оживить.

Теперь я готов воссоединиться с Надей и маленькой Людмилой в раю. Надеюсь, школа сможет найти нового уборщика, который будет, как я, вкладывать душу в свою работу.

Час настал. Не забудьте про радио.

Станислав

Когда мама отдалила изображение, я увидела в глазах Оливии слезы.

«Спасибо, что поделились с нами, дедушка Стивен, – сказала мама дрожащим голосом. – Думаю, мы сняли все, что нам было нужно».

«Постой, – вмешалась Оливия. – Это ведь еще не конец. Что ты там нашел?».

Но дедушка не успел ничего сказать, как запись оборвалась. У меня отпала челюсть. Что в итоге? Что же дедушка Стивен там увидел?

Я тут же вспомнила, что еще был второй диск. Он не был помечен, но я наделась, что там записано продолжение.

Изображения не было, только звук. Я услышала голос Оливии.

«Здравствуйте, Мисс Джеррети. Извините, но мама не захотела записывать концовку дедушкиной истории. Но я попросила его закончить историю и записала все на диктофон в телефоне. Помнится, в начале этого года вы сказали, что историю пишут те, кто выигрывает войны, – она тяжело вздохнула и начала плакать. – Но даже если ты был жалким человеком, который никогда в жизни ничего не выигрывал, твоя история все равно заслуживает быть услышанной. Мне плохо спится после этой истории, но вы должны ее услышать».

Я чувствовала, как мои глаза наливаются слезами. Меня поразила искренность ее слов. Меня грела мысль о том, что она запомнила мои слова, которые я, в свою очередь, услышала от своего учителя истории.

Прежде чем я совсем расклеилась, запись продолжилась.

«Ладно, – послышался раздраженный голос матери. – Если ты хочешь дослушать историю – пожалуйста, но вставлять такое в школьный проект мы не будем».

«Дай ты мне уже закончить, – сорвался дедушка. – Если на тебя это так влияет, то иди на кухню и перекуси. Но Оливия хочет знать, чем все закончилось».

Мама что-то пробормотала и ушла. Оливия и ее дедушка остались одни. Я представила, как она выжидающе смотрит на него.

«Так ты нашел радио? Или от него ничего не осталось в результате бомбежек?»

Он прокашлялся, и послышался щелчок зажигалки.

«На том письме, – медленно начал он, – стояла дата».

«Какая дата?» – с любопытством в голосе спросила она.

«Две недели до того, как мы стали восстанавливать школу».

«Но ведь ты сказал, что ее разрушили еще два года назад».

«Да, – сказал двоюродный дедушка Стивен. – Так и было».

Наступила тишина, и я почувствовала, как покрываюсь мурашками. Мне было трудно выразить образы, пришедшие мне в голову, но двоюродный дедушка Стивен без труда облек их в слова. Наверняка он думал об этом всю жизнь.

«Этот мужчина, Станислав, пришел в разрушенную школу и как ни бывало убирал кровь и обломки, словно это были пролитые напитки и пыль. Он улыбался трупам в коридоре и верил, что они улыбаются ему в ответ, потому что им нравится его радио. Он передвигал трупы, чтобы подмести под ними полы. Крыша здания была наполовину обрушена, поэтому, когда шел дождь, он промокал до нитки, но явно ничего не чувствовал».

Я слышала тихие всхлипы Оливии.

«Я нашел кладовку, о которой он говорил. Там действительно была маринованная и консервированная еда, но готов поклясться, что на вкус она была полным дерьмом. Почти все они покрылись плесенью».

«И ты видел его труп?»

«Да. Висел под потолком, но он был…словно живой. Он даже не начал разлагаться. Значит прошло не много времени».

«Как думаешь, ему было больно?» – она спросила с ноткой отчаяния в голосе.

«Не знаю. Запах стоял ужасный, его лицо было посиневшим, а глаза вываливались из глазниц. Вот так». Видимо, он решил продемонстрировать ей для наглядности.

«А радио», – спросила Оливия сквозь рыдания.

Двоюродный дедушка Стивен глубоко затянулся сигаретой. «Оно было там, в целости и сохранности. И все еще работало».

Перевод мой. Оригинал

~

Спустя несколько дней после своего тридцатого дня рождения я спасла жизнь голубой сойке, спугнув свою кошку в нужный момент. В благодарность птица предложила выполнить мое желание. К несчастью, сойка очень спешила и дала мне всего 15 секунд на выбор.

– Я всегда хотела быть меньше, – ответила я. Девушка ростом 6 футов 6 дюймов постоянно страдает от пялящихся прохожих и напоминаний, что мир создан не для таких дылд. Сложно подобрать одежду, в машинах слишком тесно, а хотят встречаться со мной только фетишисты.

– Хорошо! – ответила сойка, прежде чем улететь на поиск червячков.

На следующий день я проснулась с ростом 5 футов 8 дюймов. И просто восхитительно расположилась в машине. Как будто в самолете мне подняли билет до первого класса. Никто на улице даже не обратил на меня внимания. Я отправилась в Мейси и обновила гардероб. Все село как влитое.

Я распахнула двери, руки приятно оттягивали пакеты с одеждой и мне пришлось приложить усилия, чтобы не запеть.

На следующее утро во мне было 4 фута 5 дюймов. Новая одежда уже не подходила. Люди снаружи снова пялились. Я не дотягивалась до педалей. Выбежала во двор и начала орать на сойку, но она упорхнула. А может это была другая птица.

Вернулась внутрь и расплакалась под телевизор. В течение дня одеяло все росло, а, когда я измерила рост перед сном, получилось уже 3 фута 3 дюйма.

Следующим утром я была уже не выше фута. Жутко было выбираться из постели. Я цеплялась за простынь и карабкалась по матрасу, и наконец, приземлилась в кучу на полу.

Позаимствовала одежду у старенькой куклы Барби, которую племянница забыла у меня в офисе, и направилась к кошачьей двери. Снаружи снова кричала на птиц, а они смотрели на меня голодным взглядом.

– За что ты так со мной? – кричала я. – Я же спасла тебя.

Голубая сойка подлетела и осмотрела меня.

– Ты. Мышь? – спросила она. – Ты. Забавная.

И тут я поняла, что сойка не была злой, она была тупой.

– Пожалуйста, – сказала я. – Ты можешь отменить мое желание?

– Червяк! – прокричала птица и улетела драться с другой птицей за обрывок веревки.

К вечеру я была уже не выше дюйма. Впервые меня посетил ужас. Я буду становиться все меньше. Вероятно, в конце концов исчезну. А может и нет.

Кто знает, можно ли бесконечно уменьшаться. Я не уверена. Но я знала, что старая жизнь для меня кончилась, по сути я уже умерла, крошечный призрак, бродящий незаметно для мира.

В ту ночь я устраивалась на ночлег в бумажной салфетке, которую уронила несколькими днями ранее, трясясь от холода и страха, и размышляла, что принесет завтра.

Утром сложно было оценить насколько я уменьшилась. Волокна салфетки тянулись во всех направлениях точно толстые нити паутины.

Вокруг я ощущала движение мерзких клещей, которые возвышались надо мной как жуткие чудовища. Они окидывали меня голодными взглядами и разевали свои пасти, полные бритвенно острых зубов. Я могла вообразить, как они рвут мое тело на кусочки меньшие, чем стеклянная крошка. И я бежала, преодолевая по несколько дюймов в час, вопя, что не хочу умирать.

Вскоре я оказалась среди невозможных вирусов, чьи шевелящиеся, похожие на волоски, отростки вытягивались случайным образом, угрожая повредить кожу легчайшим прикосновением. Во вселенной больше не было порядка, а наоборот царил хаос. Нигде не было разума, только движение. Я начала воспринимать волны светы, как если бы у них на самом деле была длина. Вскоре они стали больше моего роста.

Разум прояснился. Как будто причудливые складки мозга вытянулись в бесконечную струну. Я бы тряслась от ужаса, но тело тоже стало другим. Я была уже не вполне человеком.

И тут мир опустел. Расстояние между объектами стало казаться бесконечным, хотя время от времени в воздухе возникало гудение электронов или еще чего-то неизвестного.

Я уже приготовилась исчезнуть. Никогда ни во что не верила до встречи с беспомощной птицей с невероятной силой. Может, стоило позвать ее. Вместо этого оказалось, что я молюсь вслух. А потом голос исчез в гуле всего вокруг.

Но вместо это я ощутила новую тяжесть внутри. Взглянула на пальцы и увидела украшавшие их бесконечные кольца, и там, где могли бы быть рубины и сапфиры, была красные карлики и черные дыры. Целые галактики были родинками и шрамами на моих руках.

Но я продолжала схлопываться. Вскоре, самой большой звездой, украшавшей меня, оказалось родное солнце, а потом и оно исчезло, уступив место газовым гигантам, а потом меньшим скалистым мирам.

На шестой день уменьшения я стала небом.

А на седьмой проснулась в собственной постели.

Кошка запрыгнула на кровать, когда я села, и положила на одеяло истерзанную голубую сойку.

– Хорошая девочка, – сказала я, погладив ее своей огромной уродливой рукой.

~

Оригинал

Перевела Заикина Екатерина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

В детстве моим родителям было не до меня. Иногда доходило до того, что отец применял физическую силу, но я быстро научился, как не попадаться под горячую руку. От мамы помощи можно было не ждать, она просто курила на кухне и ругалась, когда отец приходил домой поздно.

В то время мы жили в какой-то глуши, ближайшие соседи жили совсем далеко по меркам шестилетнего ребенка, тем более нас разделял небольшой лес. Так что за помощью было бежать некуда. Для своего возраста я был достаточно маленьким. Благодаря этому я мог залезть куда угодно. Шкаф. Стиральная машина. Однажды мне даже удалось залезть под свой матрас так, что я мог видеть всех, но никто не мог видеть меня.

Я был чемпионом по пряткам. К сожалению, к игре это не имело никакого отношения. Но однажды ночью я решил поступить по-другому.

По крикам отца я понял, что времени у меня мало. Еще немного и мне не поздоровиться. Мама делала только хуже, подливая масла в огонь, выводя отца из себя еще сильнее. Я понимал, что прятаться нужно тщательно. Я приметил это место пару дней назад – в нижней решетке заднего крыльца была дырка. Взрослый человек туда не уместится, но худой шестилетний ребенок вполне может туда залезть.

Я обернулся одеялом, схватил своего плюшевого бегемотика, выпрыгнул из окна и побежал к заднему крыльцу. В самый разгар осени. На улице было всего четыре градуса.

Я залез под крыльцо, содрав локти и схватив несколько заноз в ладони. По сравнению с большинством моих укрытий там было довольно просторно, я не мог сесть, но мог лечь полностью вытянувшись.

Ну и конечно, я весь перепачкался грязью. Несколько дней назад был дождь, и земля все еще была мокрой. Я поплотнее закутался в одеяло и постарался уснуть.

Но даже тепло одеяла и бегемотика не могло меня согреть. Уже скоро мои зубы стучали так сильно, что я не мог нормально дышать. Но я понимал, что если вернусь обратно, то мой отец бы выпорет меня до смерти. Нужно просто немного потерпеть.

«Малыш, ты замерз?»

Этот голос был не похож на хриплый и сиплый голос моей мамы. Этот голос был мягким и нежным, словно облачко. Повернувшись, я увидел очертание женщины, лежащей на животе рядом со мной. Она, как и я, была вся в грязи, а на ее шее висела красивая подвеска с бабочкой.

Я кивнул, даже не задумываясь, как она вообще сюда попала. Женщина подползла ко мне и обвила свои руки вокруг меня. Внезапно меня окружило тепло. Будто я сидел у костра. Я крепче прижался к ней, забыв о грязи, ведь мы и так оба были перепачканы.

«Ты так вырос, – сказала женщина, вглядываясь в мое лицо, – Сколько же тебе уже лет, Алекс?»

«Шесть». Разве я знаком с этой женщиной? Вроде нет.

«Шесть! – ахнула женщина, – Ты уже такой взрослый. Я так рада». Она радостно вздохнула и погладила меня по волосам. Никогда в жизни я не чувствовала себя так уютно.

«Как тебя зовут?» – спросил я.

По ее голосу я слышал, что она улыбается: «Меня зовут Лили. Что ты любишь делать больше всего?»

«Мне нравится играть в настольные игры. И раскрашивать», – ответил я чуть подумав.

«В этом мы похожи. Я просто обожаю Скрабл. Но ты наверно еще слишком маленький для него, да?» – она усмехнулась.

Кивнув, я ответил: «Да, слишком много всяких слов. Но я бы хотел в нее поиграть. Мне нравятся эти деревянные плитки. Ты поиграешь со мной?»

Я услышал, как Лили тяжело вздохнула.

«Прости, я не могу. Твой папа держит меня здесь, и я не могу уйти, но.. – ее голос затих, словно она что-то обдумывала, – Алекс, можешь сделать мне одолжение?»

«Конечно!»

Эта женщина такая хорошая. Почему бы не помочь ей?

«Сразу как проснешься, тебе нужно пойти в полицейский участок. Скажи, что ищешь офицера Лоуэлла Джойса. И скажи ему, где найти Лили, хорошо? Под задним крыльцом. Он придет и поможет мне, хорошо? А потом… а потом мы поиграем в Скрабл».

Ура! Я был настолько рад, что наконец-то поиграю в Скарбл, что даже не заметил, как голос Лили дрогнул. Я энергично закивал головой: «Я все сделаю! Мы же можем играть за одну команду?»

Лили тихо посмеялась.

«Я помогу тебе понять правила. Спокойной ночи, Алекс».

Проснувшись на следующее утро, я услышал голос Лили: «Тебе нужно идти сейчас. Твой папа уже ушел на работу. Я помогу тебе дойти до участка».

Еще полностью не проснувшись, я выполз из-под крыльца и пошел в дом, чтобы взять ботинки и пальто. Я покрылся мурашками на морозном воздухе. Но мне казалось, что Лили идет прямо за мной.

Надев ботинки и пальто, я отправился в путь. Путь до соседского дома был достаточно длинным. Я не помню, сколько времени занял путь до полицейского участка, хотя странно, почему никто не остановился, чтобы посмотреть, какого черта шестилетний ребенок в грязной пижаме идет по обочине дороги. Лили продолжала подсказывать мне путь.

«Подожди. Теперь переходи дорогу».

«Здесь поверни направо».

«Умница, не останавливайся! Участок уже близко!»

Когда я наконец дошел до станции, то был готов свалиться от усталости. Люди, стоящие у входа, были настолько поглощены своей беседой, что заметили меня только когда я подошел к стойке регистрации.

«Пацан! Ты чего здесь делаешь? Что-то случилось?» – спросил офицер, присев на корточки. Его глаза были широкими от удивления.

«Я в порядке. Не могли бы Вы позвать офицера Лоуэлла Джойса», – попросил я.

Один из офицеров поднял меня руки: «Конечно, пацан, конечно, давай сначала отогреем тебя. Охренеть, а губы-то у тебя синюшные…»

Помню, как тихонько сказал ему, что нельзя говорить такие плохие слова. «Охренеть» – плохое слово.

Когда ко мне подошел мужчина с седеющими усами, я уже вдоволь напился какао и сидел укатанный в одеяло.

«Привет, парень. Я шериф Джойс. А тебя как зовут?» – спросил он.

«Алекс, –  ответил я, поставив чашку на стол, и посмотрел ему в глаза, – Мне велели сказать тебе, что Лили под задним крыльцом. Ты должен пойти и помочь ей, чтобы мы могли поиграть в Скрабл».

Я никогда не видел, как взрослый мужчина бледнеет.

Что было дальше я помню смутно. Помню, как меня привезли обратно домой, там было много полицейских машин и людей. Заднее крыльцо было обтянуто желтой лентой, кто-то уносил черный мешок, мой отец стоял в наручниках.

После этого я жил с бабушкой и дедушкой. Шерифом Джойсом и его женой.

Я пытался разузнать, что тогда случилось, и кто такая Лили, но они всегда меняли тему разговора.  Я еще был слишком маленьким, чтобы все понять.

Но я точно знал, что жизнь наладилась. Все наладилось.

Мне невероятно повезло, что в моей жизни появился такой человек как дедушка. На выходных мы ходили в кинотеатр, где он покупал мне огромный стакан лимонада, из-за чего мне приходилось выбегать из зала в середине фильма. Когда мне было тринадцать, он тайком от бабушки разрешил мне попробовать пиво. Оно было таким горьким, что больше я к алкоголю не притрагивался. Всегда поддерживал мои интересы и разрешил мне разрисовывать стены в комнате. С ним я чувствовал себя в безопасности. Он никогда не поднимал на меня руку. Бабушка была невероятной женщиной. Она занималась моим образованием, а также учила вещам, которым не научат в школе. Она научила меня уважать окружающих, но при этом уметь постоять за себя. А еще готовить. Готовить просто все на свете. На свой двенадцатый день рождения я самостоятельно испек себе праздничный торт. Но обычно я делаю их для своих друзей. Теперь, когда отца не было рядом, у меня появилось много товарищей.  

Когда мне исполнилось шестнадцать, дедушка отвёз меня к отцовскому дома.

Вернее, к тому, что от него осталось. На его месте уже ничего не было, всё сравняли с землёй. Лишь обрывки жёлтой уже потерявшей свой цвет ленты остались на деревьях.

Мы сидели на багажнике дедушкиной машины. Он открыл банку пива и выпил половину, прежде чем дать мне баночку фанты.

Как только я отставил напиток, он мне всё рассказал.

«Лили была твоей мамой».

Если я бы сейчас до сих пор пил лимонад, то точно бы подавился.

«Моя мама?» – спросил я, не конца понимая смысл его слов.

«Твоя родная мама. Та женщина, что жила с твоим отцом, чужой тебе человек». Дедушка достал еще одному банку пива. «Лили была моей дочерью. Я очень её любил, но когда тебе было шесть месяцев она просто пропала».

Мне казалось, что я не могу дышать. «Мой отец просто держал её под задним крыльцом?» – спросил я, чувствуя, как горлу подходит комок.

Дедушка глубоко вздохнул, ставя банку на багажник. «Это то, что до сих пор не даёт мне покоя. Лили сказала тебе найти меня? Сказала, что любит играть в Скрабл?»

«Да. Только благодаря ее теплу я не замёрз намертво той ночью». Я был всего лишь глупым мальчишкой, сейчас я это понимаю.

Между нами воцарилась тишина с еле слышным звуком открывания новой банки пива. «Алекс, Лили была мертва с того момента как пропала. Мы смогли откопать лишь кости. Эксперты все подтвердили, и твой отец в итоге признался. Они поспорили, и он столкнул её с лестницы. Она... сломала шею».

Я видел, как костяшки его пальцев побелели.

«Я знал, что она не могла просто пропасть, что он приложил к этому руку, но у меня не было доказательств. Не было, пока ты не появился в участке в грязной пижаме и не рассказал, где она была всё это время».

В ушах зашумело. Я не мог дышать. Я мог только трясти головой.

«Но... Но я видел её. Она была жива! У нее была эта подвеска с бабочкой...» – мой голос сорвался от переизбытка эмоций.

Дедушка достал пакет с вещдоками.

В пакете лежала подвеска с бабочкой. Слегка заржавевшая, в каких-то местах уже отвалилась краска. Но я помнил её так же ясно, как и голос Лили.

Дедушка протянул мне мешок, его голос дрожал: «... Лили души в тебе не чаяла. Поэтому она осталась с этим уродом. Ты был для неё целым миром. Она постоянно тебя фотографировала, и отправлял фотографии нам по почте. Иногда материнская любовь способна творить самые невероятные вещи».

Прижав подвеску к груди, я чувствовал, как по моим щекам текут слезы. Я прижался к дедушке, вздрагивая от рыданий. Он сильнее прижал меня к себе, и я чувствовал, как его слезы падали мне на макушку.

И я могу поклясться, что всего лишь на мгновение, я почувствовал то тепло, что испытал тогда под задним крыльцом.

Перевод мой. Оригинал

Я уже даже не помню, почему бабушка рассказала мне эту историю. Видимо, чтобы уберечь маленькую внучку от очередной опасности, которые так и кружат вокруг в этом огромном и страшном мире.

Мы стояли на кухне, она жарила свои несравненные оладушки, а мне было доверено ответственное задание - помыть посуду. Там что-нибудь испортить было сложно, а ребёнок должен приучаться к труду. Стоя около плиты, бабушка в процессе готовки решила научить внучку технике безопасности и не нашла ничего лучше, чем рассказать душераздирающую историю про невесту.

Итак, юная мамзель собралась замуж и мир вокруг лучился безоблачным счастьем. Наступил тот самый день и с утра невеста решила отрепетировать семейную жизнь, приготовив будущему мужу завтрак. План почти удался, но тут вылетевшая с раскалённой сковороды капля масла попала ей прямо в глаз и выжгла его к чёртовой матери. Жених отказался он свадьбы прямо на пороге скорой помощи и на весь мир для несчастной девушки опустилась беспросветная тьма.

Кран напрасно лил воду, посуда в раковине лежала нетронутой, а я в ужасе представляла юную принцессу в свадебном платье около плиты. С выжженным глазом и всей катастрофой следом. Почему в моём воображении она должна была готовить завтрак именно в белом пышном платье - история умалчивает.

Спасибо, бабушка. Я помню тебя доброй и готовящей обалденный торт Наполеон. Не знаю, была ли та история выдумана в назидание внучке, но рефлекс прижмуривать глаза и желательно готовить в защите на лице - остался на всю жизнь.

Загадочные и жутковатые истории о «кораблях-призраках», «кораблях-мертвецах» и даже «кораблях-зомби» обычно считают байками. Но существуют и реальные истории, способные сравниться с самой крутой и навороченной фантастикой...

У меня никогда не получалось заводить друзей или вообще устанавливать какие-либо отношения с людьми, я даже с большинством членов своей семьи не так близка, как с Джесси. Джесси - моя лучшая подруга, знаю ее всего полтора года, но она буквально мой мир. Она единственный человек, с которым я могу поговорить, единственный человек, который меня понимает.

Я никогда не ночевала ни у кого в чужом доме, и даже когда должна была остановиться в доме членов семьи, начинала волноваться, и им приходилось звонить моим родителям, чтобы забрать меня. В итоге родителям приходилось отменять все планы. Они, конечно, обижались - я была большой обузой из-за своей тревожности.

Джесси спросила, не хочу ли я переночевать у нее дома. Я никогда не была ни у нее дома, ни, раз уж на то пошло, у кого-либо еще. Признаться, я была в восторге, но переживала, что испорчу ночевку и дружбу, если начну волноваться, я знала, что, наверно, слишком много думаю, но это все равно пугало меня.

Джесси дала мне немного времени подумать, и я согласилась. Я рассказала об этом своим родителям, они были в шоке, но решили отпустить меня, потому что это был реальный шанс завести лучшего друга на всю жизнь.

Машина въехала на широкую подъездную дорожку, ведущую к большому дому. Он был огромен, размером с особняк. Наверное, самый большой дом, который я когда-либо видела. Мы с родителями подошли к входной двери, которая была примерно в два раза больше моего папы, а он был ростом 6 футов 7 дюймов. Дверного звонка не было, вместо него посередине двери располагался необычайно большой серебряный молоток. Я постучала. Джесси открыла дверь. Когда она увидела меня, ее лицо, казалось, просветлело, а улыбка стала шире. Она тут же нагнулась, чтобы обнять меня. Мать и отец Джесси тоже подошли к двери и встали позади нее, с успокаивающими улыбками на лицах.

Папа Джесси был высоким, как и мой, и выглядел как типичный папа. С ее матерью было то же самое, почти сюрреалистичное зрелище. Джесси провела меня по огромному дому, что само по себе заняло около часа. Затем мы отправились в ее спальню, которая была огромной и розовой. СЛИШКОМ розовой. Как будто каждый предмет был розовым.

Некоторое время мы провели в комнате Джесси, играя и поедая конфеты, пока не вошла ее мать и положила лист бумаги формата А4 на кровать. Ее походка была такой элегантной и грациозной, как у балерины.

Я сняла наушники и взяла лист бумаги. На нем было написано:

Правила ночевки!

Следуйте этим правилам, чтобы обеспечить себе безопасность и приятную ночевку!

1. Не ешьте слишком много конфет! Они могут учуять запах за много миль.

1. Не выходите из спальни после 1:45 ночи, пожалуйста, запомните это правило, от этого зависит ваша жизнь.

1. Если вы вдруг проснетесь ночью без видимой причины, спрячьтесь под кровать на 25 секунд, чтобы они вас не увидели.

1. Не доставайте закуски из мини-холодильника в 8:56 и 9:47 вечера, вам не понравится то, что вы обнаружите.

1. Обязательно выключите все источники света, кроме телевизора, вы должны держать его включенным всю ночь. Я не могу подобрать слов, чтобы выразить, насколько это важно.

1. Если вы случайно проснетесь и увидите, что Джесси проснулась и сидит прямо в своей постели, бегите. Запритесь в ванной и не выходите оттуда до конца ночи. Если Джесси постучит и скажет, что она ушиблась и нуждается в помощи, игнорируйте ее, не отвечайте.

1. Если вы проснетесь и услышите плач ребенка, полностью игнорируйте его, даже не двигайтесь, это не ребенок.

1. Не пытайтесь заговорить с Джесси ночью, а если она заговорит с вами, не отвечайте. Это важно, если вы хотите остаться невредимы.

1. Если вы услышите, что в дверь спальни скребется собака и скулит, затащите Джесси под кровать, а затем спрячьтесь за книжной полкой. У нас нет собаки.

1. Если вы слышите звон в ухе, бегите из дома, это единственное исключение, если вы этого не сделаете, нас всех постигнет смерть.

Приятной ночевки, Тина :)

Это, должно быть, какая-то шутка, правила не могут быть настоящими, но внутренний голос подсказывал, что я должна им следовать. Я сложила листок бумаги и сунула его в правый карман. Затем снова села играть с Джесси.

Примерно через час папа Джесси открыл дверь. «Девочки, пора ложиться спать, немедленно».

Я вдруг очень встревожилась, потому что именно тогда пришлось начать следовать жутким правилам. Я сдерживала эмоции, поскольку не хотела терять такую подругу, как Джесси. Мы с Джесси легли в постель. Мы легли «валетом», так что моя голова оказалась у нижнего края ее кровати. «Спокойной ночи, Тина. Сладких снов», сказала она между зевками. Не знаю, насколько сладкими должны были быть сны после того, что я прочитала.

Как ни странно, я заснула довольно быстро. Сон был довольно глубоким, и мне не снились кошмары, как в большинство ночей. В какой-то момент я проснулась. У меня сжался желудок. Я повернулась и увидела Джесси, сидящую прямо в своей постели. Бодрствующую. Я не хотела верить, что эти правила верны, но инстинкт подсказывал просто бежать. Я бросилась в ванную и заперла за собой дверь. После нескольких минут учащенного сердцебиения в ванной комнате Джесси я решила отпереть дверь, все еще думая, что это, пожалуй, глупости.

Как раз перед тем, как моя рука коснулась замка, кто-то постучал в дверь. Я замерла. «Тина, помоги! У меня болит голова, и перед глазами все расплывается!» Я отчаянно хотела открыть дверь, но разум отговаривал меня от этого. Джесси продолжала звать на помощь. Я забилась в угол, содрогаясь при каждом вдохе. Она кричала несколько часов. Это было невыносимо, ее голос перестал быть похожим на человеческий, и становился все более искаженным с каждым криком.

К тому времени, когда она остановилась, я уже была в полудреме и не представляла, как долго продолжался ее крик.

Я проснулась, солнечный свет, льющийся снаружи щипал глаза. В ушах все еще пульсировало. Я медленно поднялась из угла ванной и открыла дверь. Джесси играла на своей PS5, все было абсолютно нормально. «Привет, Тина!», сказала она своим обычным веселым тоном. «Я думаю, твои мама и папа уже ждут тебя на улице в машине». Я не могла говорить, все тело болело. Я собрала вещи и начала спускаться вниз.

Родители Джесси ждали внизу лестницы, чтобы поприветствовать меня. «Твои родители ждут тебя снаружи, Тина», сказала ее мать с улыбкой. Как они так быстро добрались сюда? Было всего 8:45. Я могла видеть открытую дверь и машину родителей снаружи. Я почувствовала облегчение от понимания, что покидаю это место.

Отец Джесси проводил меня, и я запрыгнула в машину родителей. Я не могу выразить словами, какое облегчение испытала, снова увидев их улыбающиеся лица. Джесси и ее семья помахали вслед, когда я уезжала.

— Как прошла ночевка, милая? - спросил папа.

Я приготовилась ответить, когда получила уведомление на свой телефон. Это было сообщение от моей мамы. В нем говорилось:

«Привет, Тина! Пишу, чтобы спросить, во сколько ты хочешь, чтобы мы с папой забрали тебя от Джесси :)»

Я снова посмотрела на маму, которая была за рулем. Затем на папу, который зловеще улыбался мне. Черт, я забыла включить телевизор. У меня заболел живот.

— Что-то забыла? – спросил папа.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Бронислав Тюлькевич специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– у меня аж душа разрывается, мне его так жалко, я пол ночи о нём думала

Оля из города Шахты стало жалко одного из задержанных террористов, который дрожал от страха и холода.

Оля из Шахт, которая куртку хотела надеть на террориста, теперь хочет всю Россию посадить. Оскорбляет и угрожает всем кто слил её видео.

Переобувочка на ходу

И опять оправдания.